Pokora Włodzimierz Zatorski OSB

Покора

Włodzimierz Zatorski OSB

В очень хорошем состоянии (ЗАПАНЕНО)

Авва Антоний сказал: «Я видел все сети врага, раскинутые на земле, и воздыхал и сказал: кто избежит их?» И я услышал голос, говорящий мне: «Смирение». (1 Откровение 7).

Сегодня, когда пропагандируются совсем другие ценности, говорить о смирении довольно сложно. Высокие стремления, умение презентовать свои ценности, чувство собственного достоинства, конкурентоспособность, т. е. демонстрация своего превосходства над другими и т. д. – этому отношению учат молодых людей в школе и дома. Ценится, что кто-то умеет «продать себя». От людей требуется знать, чего они хотят от жизни, продвигать себя и быть счастливыми, когда получают желаемое.

С другой стороны, смирение связано со смирением, которое не ограничивается только внешним установка с опущенной головой и духовная установка типа: «Мне жаль, что я жив», но она связана и с образом человека, который замыкается в себе, не высказывается, отказывается от своих желаний ради других , если он что-то говорит, то на самом деле не знает, можно ли да и т. д. Смирение связано с установкой принижать себя, уступать во всем остальном, с комплексами. Если же к тому же поверить, что в этом и состоит преданность Богу и считать ее идеалом, благодаря которому человек становится совершенным и, следовательно, лучшим, чем другие, то создается нечто карикатурное. Потому что понимаемое таким образом «смирение» — это своего рода гордость, превосходство над другими, своего рода обида на слабого человека, своего рода компенсация в духовном измерении за свою беспомощность в жизни. По сути, это полное отрицание смирения. «Смиренный», очень смиренный, замкнутый, полностью «преданный» Богу, на самом деле он смотрит на всех свысока. Среди изречений отцов-пустынников есть ряд таких, в которых монахи проверяют подлинность смирения. Часто «смиренность» оказывалась замаскированной гордостью. Этот идеал «смирения» особенно опасен в монастырях, где люди пытаются его практиковать, потому что он в конечном итоге приводит к увечью человечества.

Смирение, несомненно, является разновидностью смирения, скромности, но если начать если говорить об этом, то оно исчезает само по себе. Поэтому писать или говорить о смирении само по себе сложно. Ведь оно связано скорее с молчанием, чем с болтливостью, и именно поэтому нужно задать себе вопрос: когда же переходится грань приличия в разговорах о смирении?

Тема смирения так важна потому что это основа подлинного опыта того, что это ценно и хорошо. Без смирения нет истинной любви, без смирения нет открытия истины, нет истинной веры, надежды и доверия. Смирение дает нам свободу не беспокоиться о том, как нас видят и судят другие. Это фундаментальная позиция христианина. Только в смирении мы можем по-настоящему открыться для встречи с Богом. Характерно в этом отношении утверждение Катехизиса Католической Церкви о молитве:

Основой молитвы является смирение. «Мы не умеем молиться, как должно» (Римлянам 8:26). Смирение – это расположение свободно принять дар молитвы: Человек – нищий пред Богом (ККЦ 2559)

Сегодня люди, особенно молодые, очень чувствительны к правде жизни, экзистенциальной истине. Они довольно легко обнаруживают лицемерие. Она отталкивает. Поэтому, если лицемерное отношение связано со смирением, оно, конечно, сразу же вычеркивается как недопустимое отношение. К сожалению, именно это у многих людей в современном обществе ассоциируется со смирением. Кажется, что само слово было искажено, обесценено и потому потеряло свою истинную ценность. Кто-то